За годом год уносится навек, Покоем веют старческие нравы, - На смертном ложе гаснет человек В лучах довольства полного и славы! К тому и шел! Страстей своей души Боялся он, как буйного похмелья. - Мои дела ужасно хороши! - Хвалился с видом гордого веселья. Последний день уносится навек... Он слезы льет, он требует участья, Но поздно понял, важный человек, Что создал в жизни ложный облик счастья! Значенье слез, которым поздно течь, Не передать - близка его могила, И тем острее мстительная речь, Которою душа заговорила...
Когда над ним, угаснувшим навек, Хвалы и скорби голос раздавался, - \"Он умирал, как жалкий человек!\" - Подумал я, и вдруг заволновался: \"Мы по одной дороге ходим все. - Так думал я. - Одно у нас начало, Один конец. Одной земной красе В нас поклоненье свято прозвучало! Зачем же кто-то, ловок и остер, - Простите мне - как зверь в часы охоты, Так устремлен в одни свои заботы, Что он толкает братьев и сестер?!\"
Пускай всю жизнь душа меня ведет! - Чтоб нас вести, на то рассудок нужен! - Чтоб мы не стали холодны как лед, Живой душе пускай рассудок служит! В душе огонь - и воля, и любовь! - И жалок тот, кто гонит эти страсти, Чтоб гордо жить, нахмуривая бровь, В лучах довольства полного и власти! - Как в трех соснах, блуждая и кружа, Ты не сказал о разуме ни разу! - Соединясь, рассудок и душа Даруют нам - светильник жизни - разум!
Когда-нибудь ужасной будет ночь. И мне навстречу злобно и обидно Такой буран засвищет, что невмочь, Что станет свету белого не видно! Но я пойду! Я знаю наперед, Что счастлив тот, хоть с ног его сбивает, Кто все пройдет, когда душа ведет, И выше счастья в жизни не бывает! Чтоб снова силы чуждые, дрожа, Все полегли и долго не очнулись, Чтоб в смертный час рассудок и душа, Как в этот раз, друг другу улыбнулись...