Ах какой белый снег, ах какой белый снег за окном! Сколько ж вышек стоит в этом царстве снегов окаянном? Зябкий лагерь, нахохлившись, словно уснул белым сном. И как будто он кружится в замкнутом круге стеклянном. И уж если такое везенье мне выпадет вдруг, И знакомые скажут: "Да он уже освободился", - Я поеду на юг, я, конечно, поеду на юг, Я когда-то на юге, когда-то на юге родился.
Я сойду на перрон, позабытый своим городком, И сниму свою шляпу, сниму свою мятую шляпу, Поздороваюсь с кем-нибудь, с кем-нибудь, кто незнаком, С кем не шёл никогда, с кем не шёл никогда по этапу. Я хочу подержать на ладонях простой виноград, Я хочу приласкать на груди свою старую маму. Я так буду там рад, я всему буду рад, очень рад, И не стану тянуть ни туза, ни пиковую даму.
А этапы идут на восток, всё идут на восток, И мелькают одно за одним все похожие лица. От страны лагерей материк так далёк, так далёк, Да Охотское море свинцовым туманом дымится. Я не знаю, за что навсегда полюбил Магадан И в Нагаевской бухте затёртые льдинами баржи. Так зачем же порой достаю из-под нар чемодан? Я до времени стал суетлив и, наверное, старше.
Не хочу я в бараке ни с кем ни про что говорить, Мы с годами становимся здесь донельзя молчаливы. Но ночами встаю и всё чаще иду покурить, И спиной остро чувствую боль чьих-то взглядов пытливых. И не скрыть от себя, и не скрыть этот липкий испуг, Что навеки повязаны все в белом чертовом круге… Но мне надо на юг, мне так надо, так надо на юг, Я хочу умереть, я хочу умереть лишь на юге.