Вот опять я с вами в ресторане, голос мой немножечко хмельной. Мне в угарном пьяном балагане легче петь, чтоб не дружить с тоской.
Эх, ты, жизнь, летишь и мчишься, не жалея седока! Эх, ты, жизнь моя, жар-птица, ты теперь в руках у кабака. Я то с радостью, то с грустью пропою про жизнь свою, Если сердце не отпустит, никого не упрекну. И пускай для сумасброда жизнь проносится стрелой, Что мне годы, что невзгоды, я пою пока живой.
Звон бокалов и улыбки женщин - этот ресторанный натюрморт Я за годы стал любить не меньше, здесь теперь душа моя живет.
Эх, ты, жизнь, летишь и мчишься, не жалея седока! Эх, ты, жизнь моя, жар-птица, ты теперь в руках у кабака. Я то с радостью, то с грустью пропою про жизнь свою, Если сердце не отпустит, никого не упрекну. И пускай для сумасброда жизнь проносится стрелой, Что мне годы, что невзгоды, я пою пока живой.