Секунды сделали своё, за океан ушла метель, и в наше хмурое житьё ворвался слякотью апрель. И неба клок, как белый флаг, подняли тучи кое-как. И долгий зимний полумрак обмяк.
Вода, по стокам протрубя, неслась к решётчатой губе. А я опять нашёл тебя и стал преследовать в толпе. И стал натужно догонять, вгрызаться в слой чужих пальто, чужие лица разгребать в надежде вновь увидеть то, твоё, вне всякой шелухи, лицо, чистейшие штрихи, которым дарят не духи - стихи.
И холод зимний уходил, болтался ветер, как рукав. А я тебя не находил, в плащах апрельских потеряв. И снова мчал меж серых стен, включался в общий марафон, вплетал свой хрип в протяжный стон чужих дыхательных систем. И всё не мог разжать никак тебя похитивший кулак, и изнемог, и плакал, как дурак...
На крышах бледный лёд тончал, ползя по скатам и скрипя. Я столько раз тебя встречал, и столько раз терял тебя! Но как порою дальний свет ведёт кого-то сквозь тоннель, меня всё звал твой зыбкий след и вёл куда-то сквозь апрель. И пропадал, как вздох мольбы, как дым легенды, тень молвы, средь суеты и синевы... Увы!