Душа, каких похвал ещё тебе, ворожее? Ликуй: всё обошлось примерно так, как ты рекла. Всерьёз на этот раз я превозмог небытие, воскрес, уехал вдаль, построил дом, завёл щегла.
Он мал, неискушён, и разучил пока всего семь нот... Но две из них он перенял у соловья. Когда и упрекну кого-нибудь, то не его: он пленник, он певец. Совсем как ты, душа моя.
Октябрь, пустой сезон. Глухие дни стоят стеной. Мертво на берегу - ни рыбака, ни челнока. Каким дремучим сном сия страна уснёт зимой - могу вообразить, но не скажу наверняка...
Влажна дневная мгла и тяжела для головы. В заливе - не вода, а словно ртуть, не то свинец. Щегол глядит в окно и говорит своё «увы!» всем птицам и птенцам. Хотя и сам - ещё птенец...
Строка идёт к строке, один фрагмент в ладу с другим; эскиз вчерне готов, перебелить - и на струну. Но нет! Финал иной велит перу прервать нажим. Увы, душа моя! Не удержусь - перечеркну.
Свинец пошлю долой, пустые дни похороню, залив и берега расположу наоборот, октябрь сменю на май... И лишь в одном повременю: щегла оставлю в клетке - и пускай... пока поёт...