Когда меня разжалуют, объявят несуразностью и выметут за дверь железным помелом, когда не только умственно, но всею прямо плотию, всей кожею своей постигну я беду, – тогда за утешением я не пойду к счастливому. Я к честному пойду.
Счастливый – это фикция, он это только временно, не век ему на смак отдельное меню. Сегодня он блаженствует, а завтра революция лишит его всего, что нажил он горбом. Прощай, с довеском порция, и с пряностию специя, и с трюфелем-грибом!
Не всё удача веером: бывает, что и профилем. Недолго молодцу в лампасах щеголять. Сегодня он командует, а завтра интервенция прижмёт его к земле печатию с гербом. А следом инквизиция, так та ещё и плетию, и молотом-серпом.
Не нужно мне счастливого с его опасным золотом в товарищи-друзья. Я к честному пойду. Когда меня разжалуют и отовсюду выгонят, на чёрных прокатив со свистом-ветерком, – я не пойду к счастливому: он тот, над кем заклятие и колокол по ком.
А с честным что ты сделаешь? Он век живет под яблоней, и падалицу ест он вечером и днём. Когда по всем позициям останусь я без бонуса, к чему бы что ни шло – я к честному пойду, когда, достигнув градуса, вода вернётся в облако, а золото – в руду.
Недолго будет ласкова традиция кредитная: бери, мол, не робей, сочтёмся, чай, свои... Когда по всем позициям я рухну ниже минуса, я к честному пойду. Хоть лично не знаком. Направлюсь по наитию, без адреса, без компаса, по камушкам пешком.
А камушки колеблются, столетие кончается, полнеба заслонил рекламный дирижабль. Светило светит нехотя, просторы пахнут севером, зима из-за угла, как в цирке: здравствуй, Бом! И счёт в почтовом ящике, такая сумма прописью, что волосы дыбом.