Ах, я, точно тополь, рос, И был неказист и прост, Склонялся от бурь и гроз, В ветрах шелестел. С годами листву менял, Молился ночным теням, И ливень, омыв меня, На кроне моей блестел. И образы чистых дум Сквозь мой многолистный шум Вплетались в ничей туман И в юных очей дурман. Мела за зимой зима, Но все-таки два клейма Однажды в конце весны На ствол мой нанесены. Отметиной странной лет Мне кажется первый след, Да там и следа-то нет, А просто рубец. Хотели срубить - но кто- то молвил: "Пускай живет". Остался рубец - ну вот, А я на земле жилец. Но там еще слез следы - О, это печать беды. Здесь кто-то рыдал во тьме, Виском прислонять ко мне. Ту боль на моей груди Отмыть не могли дожди, И образы мрачных дум Все чаще мне шли на ум. Я их, точно в ночь листву, Швырял одиночеству И долго морочил двух Влюбленных людей. И двое людей ушли, И что-то в себе сожгли, А ветер шумел вдали, Не трогал моих ветвей. Да, я, точно тополь, рос, Но отяжелел от рос, Меня не смогли срубить, А я не помог любить. Я зелен бывал и сер, Оглядывал скверный сквер, А видел лишь мох, мох, мох, И медленно сох, сох, сох...