Не смог на крыльях взмыть — качусь по рельсам в ночь. Пускай не к сроку быть, так хоть заснуть бы смочь. Но свет в купе, как днём. Попутчик ест еду и говорит о том, как он бывал в аду. Как в пекле он горел и опалён, но цел.
Он цел, но хмур и ряб, ему повязка жмёт. Его какой-то штаб лишил каких-то льгот. Туда он едет сам из пункта N в пункт M. В долгу пред ним все там, и он задаст им всем. Глядит он в ночь, грозя. Ему помочь нельзя.
Уверен он, что прав. В любом аду он знал, что сеять кровь и прах его не штаб призвал. Что вшить в плечо погон и вмять стопу в сапог с рожденья избран он — ему велел сам Бог. Попутчик пьёт, я нет. Я взял не тот билет.
Уходит ночь ни с чем, как в землю прах и кровь. Почти вот-вот пункт M, не опоздать бы вновь. Я не рождён для льгот, я не горел в огне. Ни с чем ушёл мой взлёт, но весь мой ад при мне. Уже вокзал почти, я опоздал, прости.