Не умеешь ты, туземец, отдохнуть по-людски. И по плану вроде всё, а некстати. То и дело что-нибудь чему-нибудь вопреки, а в результате вдрызг и на куски.
Вчера, допустим, и фамильную ты бронзу к рукавам приклепал, и за вход предусмотрел сторублёвку. А в троллейбусе сомлел, остановку проспал и в Третьяковку снова не попал.
Не тебя вчера на целых полтора этажа от глубин, где гардероб и буфет, возвела в итоге мадемуазель Наташа, экскурсовод-искусствовед.
Хорошо, на этот раз не чересчур оплошал - к замминистра на ковёр не потянут. Сам плоды себе внушил, сам вкусить помешал и сам обманут, ибо предвкушал.
Ума палата, в мелодраме с первых кадров знаешь, кто негодяй, в детективе раньше всех шайку вяжешь. Но вне кадра в чём подвох и от кого нагоняй, не предукажешь, даже не гадай.
А коль скоро апперцепция в тебе не черства и тоскует от бесчинств и кощунств, то на самый крайний край в аптечке есть вещества, поел веществ - упал без чувств.
Шелестят секунды: пять, четыре, три, две, одна. А куда и почему стрелка скачет - не твоей бы в то вникать голове, но она слезами плачет, хочет быть умна.
Семён Семёныч, вот и водит не тебя по этажам Натали, а того же, например, замминистра. И манжеты лишь постольку на тебе не в пыли, поскольку быстро подняты с земли.
Без прогноза перспектива - ещё тот каламбур, а с прогнозом - ещё тот анекдот. Всё рифмуется по принципу "l'amour" и "toujours". Подвоха нет. А рифма врёт.
Ты как встанешь утром завтра с той ноги, что правей, снова запонки свои, обе штуки, едким щёлоком промой, да смотри, не пролей, уж ладно брюки, руки пожалей
(и ноги тоже). Но в троллейбусе не думай, что вкусишь от плодов: где блистала Натали - место пусто. Завтра смена не её - будь готов и суров, зато в искусство вникнешь будь здоров.
Как сказал на выпускном одном балу тамада, в прошлом тренер по борьбе айкидо, можно стать и после аута бойцом хоть куда. Конечно да. Но лучше до. (А то обидно очень).