От этих зимних зорь над миром синь такая, что позабыта хворь и дребедень мирская. А над землей стоят крещенские морозы. Такой страшенный хлад, аж застывают слёзы.
У всех людей дома, коттеджи, дачи, виллы, а для меня тюрьма - и крыша, и могила. Мне отблеск дальних звёзд через решётку светит. А я за тыщу вёрст от всех людей на свете.
Я иногда пою, но чаще волком вою, и если водку пью, то только сам с собою. Не потому, что смят каким-то сбоем резким, не потому, что гад, а потому, что не с кем.
Неполная сума, немягкая лежанка, а, между тем, зима, и, между тем, не жарко. Заиндевел металл, заледенели двери, а я так долго ждал, а я так свято верил.
Я ждал, что всё пройдёт, я думал, лето с нами, оно нас поведёт на битву с холодами. Я ждал, что, хмур и сир, на бой с зимою сонной уже встаёт весь мир, проклятьем заклеймённый.
Я слышал гул войны и в пении снарядов, узнал свирель весны и думал: так и надо. Я слышал новых снов нетвёрдую чечётку и был уже готов перепилить решётку.
Но вышло всё внахлест. Зима прошла - не жалко, и я за тыщу вёрст, и, между тем, не жарко. Покоит дни тюрьма. И, можно жить, не старясь. Зима ушла сама, а холода остались.