Когда бы песни сочинять, позора не стыдясь и вздора, когда бы мысли зачехлять в брезент привычного мажора, звенел бы триумфальный хор, и был бы голос не прокурен - но я настроен на минор, и бардам брат, и чёрту шурин.
Давайте выпьем за приезд, за радость встреч и нас, воскресших, чтоб путь лежал до старых мест скелетами мостов сгоревших. Давайте выпьем за приезд.
Один из нас родился вдруг, и сорок лет был верен дару, но вихрем вырвало из рук незачехлённую гитару, как будто воина рука не удержала алебарду - а нам запомнилась строка: \"Не называйте его бардом...\"
Давайте выпьем за приезд, чтоб в день, когда за жизнь цепляться лихому сердцу надоест, успела б скорая домчаться. Давайте выпьем за приезд.
Ну, а пока не слышен он, над ним земля в слезах застыла, и зачехлён магнитофон у паренька перед могилой. А я, согнувшись, как в метель, от песни бардовской прямею, я - прирожденный менестрель, вот только траур - не умею...
Давайте выпьем за приезд, чтоб, обалдевшим от сливянки, вам не нести, как тяжкий крест, в моём гробу свои останки. Давайте выпьем за приезд.
Когда ж в один лихой момент я окажусь приговорённым, мой зачехлённый инструмент, возможно, станет застеклённым, и будет стен не сосчитать, где фотографией прилип я, и вам другого барда ждать... Ну, а пока - давайте выпьем!
Давайте выпьем за приезд, за нас, встречаемых родными. Не выдаст Бог, свинья не съест, и мы воротимся живыми. Давайте выпьем за приезд.