Когда надежды поют, как трубы, их зов дурманит, как сладкий дым. Они предельны, они сугубы, и так несложно поверить им. И вот — дорога, и вот — стоянка, вокзал и площадь — в цветах, в цветах. Восток дымится. Прощай, славянка! Трубач смеётся, шинель в крестах.
Воспитан славой, к смертям причастен, попробуй вспомни, ловя цветы, какому зову ты был подвластен, какому слову поверил ты… Броня надёжна, тверда осанка, припев беспечен: всё «ай» да «эй»… А трубы просят: не плачь, славянка! Но как, скажите, не плакать ей?
Пройдёт полвека. Другие губы обнимут страстно мундштук другой. И вновь надежды поют, как трубы. Поди попробуй, поспорь с трубой. А век не кончен, поход не начат. Вокзал и площадь — в цветах, в цветах. Трубач смеётся, славянка плачет. Восток дымится. Земля в крестах.