Помедлив, пускался рейсовый в разбег — и, влево взяв за киноцентром, к Сокольникам катил. Нарядный, сам себе кино. Водитель, в микрофон урча, как бы с акцентом, судьбу предсказывал. Но я его не слушал, я смотрел в окно.
Шёл август, не то июнь. Пора экзаменов, жара. На подступы к вратам твердынь учёных (воистину старинным — или так, под старину) смотрел и различал я дебютанток огорчённых. И победительниц. И среди них одну.
С ней эхом ещё параграф говорил, без запятых, подряд и слитно, но новым не мешал чертам, повадке, цвету глаз. Был взрослый титул ей к лицу. И любопытно, что вижу я её такою и сейчас. Вернее, лишь сейчас.
Тогда же — хоть и похожею примнилась мне она, но как бы десятью годами позже, в пейзаже, не способном уцелеть при монтаже... И я был тоже там и сам себе виднелся тоже — пока не за морем, но на море уже.
Мы, двое, теряли время у воды, ища мотива для дуэта: обманывался слух, и речь давалась тяжело. Задумав, например, слова пройдёт и это, в её ответном взоре вскоре я читал слова уже прошло.
А сверху, от базы отдыха, с акцентом, голоса кричали, что сезон закрылся пляжный, и сохнуть звали нас к огню, и петь про Сулико... Один в Москве ходил тогда автобус двухэтажный. Высоко ездил я и видел далеко.