То, что хотел бы я высказать, высказыванию не подлежит, ибо вот то, что я высказать хотел бы, оно таково, что, когда его всё же высказать пытаешься, оно бежит, а когда не пытаешься, ввек не избавишься от него.
Кое-кому в этом видятся контуры некоего совершенства.
Мне же мерещится нечто нелепое: новый наряд короля; к чучелу чудища не подошедшие зубы, хребет, плавник; тёмный аккорд вне тональности, вязкое «до — фа диез — ля»; в муках разбитую мастером вазу склеивающий ученик…
Кое-кто без особых причин именует это соблазном.
Бью себя по рукам, твержу: оставь, не сходи, брат, с ума; ты, даже в родном диалекте не ориентируясь наверняка, будучи лишь приложением к вывеске «Генрих» или там «Франсуа», ловишь на слове то, для чего не выдумано языка...
Кое-кто, неизвестно зачем, прибегает с этим к латыни.
Видимо, я не прав, говоря, что погоды стоят ещё те. Видимо, они уже эти, двадцатого раза по сто нашей, не чьей-нибудь эры, в не чьей-нибудь нищете… Стоп! Это всё уже было, было… значит, не то, не то…
Кое-кому это кажется чем-то несовместимым с карьерой.
Мне же — вот только что — чудилось: вижу, нашёл, сошлось! Явственно обнаружились какие-то маяки, резеда, мистраль… Правда, через секунду это покрылось коростой и взорвалось, в воздухе вычертив снежную сверхскоростную горизонталь…
Сбросить оцепенение, буквы пересчитать, повторить «не то», встать, потоптаться несколько — и снова назад, в дурман… Есть, наконец, эксперты авторитетнее, нежели кое-кто… Шар замедляет движение… Прах осыпается со стремян…