Хорошо было Жан-Поль Сартру - экзистанс изо всех фрамуг, чуть предлог - на засов мансарду, и твори без помех про мух. А попробуй-ка без засовов под густой коммунальный лай, за ночь вымокнув и засохнув, четверть текста наутро сдай. Вынь-положь в обозренье очерк о всемирных войсках ООН. Вновь не взялся никто из прочих, а ты взялся, душа с них вон. Фактов нет, подоткнешь намеков, лыко в строку, да шерсти клок. Может, высохнув и намокнув, четверть суммы получив в срок.
В пору плакать, а ты не плачешь, а ты песни поешь без нот - то ли гордость от прочих прячешь, то ли ровно наоборот. А я знаю, о чем поешь ты и куда ты потом пойдешь, потому что на тех похож ты, кто на прочих не всех похож.
Не пойдешь ты потом, я знаю, пить пять звездочек под стрелядь, а пойдешь ты потом, я знаю, из ружья по китам стрелять. Есть в нескучном саду потешный шестистендовый тир Баярд - это промысел твой безгрешный, это твой клавикорд, Моцарт.
Только в тире, по-крайней мере, так уместны ружье и ты, плюс мишени - морские звери: чудо-скаты и чудо-киты. То-то ты, подходя к Баярду, машешь крыльями, будто сам завтра тоже себе мансарду купишь с видом на Нотр-Дам. На четыре косых сажени отступив от подводных чуд, бьешь ты в яблочко, а мишени словно ровно того и ждут: кит обильным кренится боком, толстым боком, такой смешной, скат чернильным сочится током, лобстер делает всем клешней.
То-то чудо, когда в два счета ты из ста выбиваешь сто, а в Баярде как раз суббота: супер-что-то и бог весть что. Ты стоишь, ковыряешь в носе, а кругом фейерверк зажгли, и несут тебе на подносе сто косых и билет в Орли.
Часом позже в аэроплане засыпаешь и смотришь сон, как с большим портмоне в кармане принимаешь парад ООН, как вдоль танковых и пехотных войск идешь ты, чеканя шаг. Дескать, тот еще сам охотник, только спрятанный под пиджак. Рдеют цифры на мониторе - минус семьдесят за бортом, и в окне голубое море покрывается снегом и льдом. Стерлядь-чудо златым как уголь глазом блещет из полыньи, турбулентность идет на убыль, Нотр-Дам говорит: "Бон нюи".