Цитату знал со школьных лет: «Ты сер, а я, приятель, сед». Глубин не видел в изреченье, и только постарев, извлёк значенье. Доселе верил я непрочно, что не всякий брату брат, Что никаких среда и почва нам гарантий не сулят. Что где мозги у одного, там у другого кепка. И много я ещё чего теперь усвоил крепко. Готов покаяться, но надо ли? Виноват, мол, недопонимал, Что с четырёх подняться на две — это целый церемониал. Что никуда СССР не делся, будь спокоен, И что приятель сер, поскольку так устроен.
Что если вылез он во власть, уже не в силах он не красть. Но в том, что я и он едины, никто не убедит мои седины. Иссяк во мне иносказатель, без кавычек режу в лоб. Уж там приятель — не приятель, а в анкетах — не поклёп. И год, и город, и квартал — всё сходится, досадно. Как будто сам я подверстал, нарочно, чтоб наглядно. Мол, кабы кто-то не из местных, неизвестных правил и манер, А тут земляк — тебе ровесник, одноклассник, тоже пионер. Но шли за парту и в отряд не по своей мы воле, И я не виноват, что с ним учился в школе.
А он и в школе был непрост — давал помалу деньги в рост. Кто недовыплатит проценты, тех можно вербовать потом в агенты. Агенты тоже вид отдельный — ненормирован их быт. Заряд им надобен идейный для сплошных незримых битв. Тем паче дёшево братва наймётся к лиходею, Коль скоро он из воровства соорудит идею. А, скажем, я и мне подобный хоть и ценим градус боевой, Но мы сверх нормы не способны там, где нормы нет как таковой. Нам против копоти в дыму и в поле против рати Идеи ни к чему, а норма очень кстати.
Коль есть она, то нечем крыть — в огонь и воду, так и быть. А без неё в огонь и воду природа не велит — люблю природу. Мелькает сверстник на экранах, с ним подпевка с трёх сторон. Подумать могут в честных странах, что и все мы тут, как он. Что лишь тому, как делать вред моё училось детство, И главный был у нас предмет — основы людоедства. Меж тем ни с боку, ни с подкладки я не с ним, не рядом и не тут. Не те поступки, врозь повадки, а покупки прямо вопиют. Вчера, устав глядеть в экран, купил я книжку Брема, Прочёл про обезьян, и прояснилась тема.
А он, в расчёте на респект, купил Кутузовский проспект. Кто не почувствует респекта, тех можно выселять потом с проспекта. А вам, красавица, давно я, уж не помню, в чей режим, Предрёк согласие со мною, раз уж мы принадлежим К похожим почвам, да, увы, зато не к разным видам. Чуть что, не выдадите вы, и я, чуть что, не выдам. Вы отмахнулись: «Несерьёзно». И напрасно — я ведь не шутил, Что с вами нам держаться розно, право слово, я бы запретил. Мы хлеб и хлопоты делить сумели бы успешно, И даже может быть, что до поры безгрешно.
А если в некий час и год, помимо хлеба и хлопот, Разделим мы ещё и ложе, то вот моя рука и сердце тоже.