Я к вам пишу случайно; право Не знаю как и для чего. Я потерял уж это право. И что скажу вам?— ничего! Что помню вас?— но, Боже правый, Вы это знаете давно; И вам, конечно, все равно.
И знать вам также нету нужды, Где я? что я? в какой глуши? Душою мы друг другу чужды, Да вряд ли есть родство души. Страницы прошлого читая, Их по порядку разбирая Теперь остынувшим умом, Разуверяюсь я во всем. Смешно же сердцем лицемерить Перед собою столько лет; Добро б еще морочить свет! Да и при том что пользы верить Тому, чего уж больше нет?.. Безумно ждать любви заочной? В наш век все чувства лишь на срок; Но я вас помню — да и точно, Я вас никак забыть не мог! Во-первых потому, что много, И долго, долго вас любил, Потом страданьем и тревогой За дни блаженства заплатил; Потом в раскаяньи бесплодном Влачил я цепь тяжелых лет; И размышлением холодным Убил последний жизни цвет. С людьми сближаясь осторожно, Забыл я шум младых проказ, Любовь, поэзию,— но вас Забыть мне было невозможно.
И к мысли этой я привык, Мой крест несу я без роптанья: То иль другое наказанье? Не все ль одно. Я жизнь постиг; Судьбе как турок иль татарин За все я ровно благодарен; У Бога счастья не прошу И молча зло переношу. Быть может, небеса востока Меня с ученьем их Пророка Невольно сблизили. Притом И жизнь всечасно кочевая, Труды, заботы ночь и днем, Все, размышлению мешая, Приводит в первобытный вид Больную душу: сердце спит, Простора нет воображенью... И нет работы голове... Зато лежишь в густой траве, И дремлешь под широкой тенью Чинар иль виноградных лоз, Кругом белеются палатки; Казачьи тощие лошадки Стоят рядком, повеся нос; У медных пушек спит прислуга, Едва дымятся фитили; Попарно цепь стоит вдали; Штыки горят под солнцем юга.