манекены маргиналов манкируют, маршируя; по проспекту мира мчат бронемаршрутки: суматошное спокойствие катит в скучные судороги, утренние трупы мнут друг друга. вечная весна в одиночном израиле добралась до москвабада, едва затухая: дирижабли дирижируют дровяными домами, уничтожая унитарные образования. пластелиновым пламенем распластало площади, синагоги сиренами сигнализируют срочность: подточи обе почки своей девочке ночью и получишь вотчину и право на творчество. иисус спускает курок в день сурка, сублимируя сущность сук-космонавтов, гойская гидра голым гноем сочится, барский прайс — апокалипсис завтра. господа полицейские голосят господу, агонично окстясь в своей академии, голод и грех с гонореей по госту подают холодными вкупе с демонами. комитет кастрации компенсирует комплексы, колоритно кумаря кальян калорийности, попробуй попытаться поздно опомниться — пророк подаст прокурору повинность: коктейль молотова в машины неугодным, жен на голгофы, сыновей на плантации, дочерей, прошедших минное поле, полирует животная дефлорация. выпускай кишки, взрывай поезда — будь социально благополучным, шесть углов — голубая звезда, будь умницей, может, получишь.
гнойный:
может получишь, и я куплю тебе в «ростиксе» зингер и уеду от тебя на фингере, ты сама знаешь куда — на пати свингеров, там сыграю в бадминтон с сивым мерином, прямо на «мерине», только воланчик по размерам проверю. на улице холодрыга, от «кока-колы» отрыга, меня преследует барыга, у меня его кулинарная книга: там секрет надевания гетров на наггетсы, рассказ про фаину и «finecard», на пикнике отсосал у барда, а в голове бардак, над головой — чердак. я гетеросексуал, но непостоянный, ведь я люблю член вани, особенно в ванной. купил солдатиков-фрицев, поставил буренку шприцем, в ницце высморкался в плащаницу. потчевал вареньем, от него несваренье, я не дурю и не курю, а ем сыр «виолу», он с альвеолами, заебали меня с приколами, а группа «хим» выступает в химках, или это я покупаю тапочки в риме для димки. раскачал на качелях эштона катчера, или это катер в соборе парижской богоматери?
jew-jitsu [1]:
внезапные перемены климата и погоды привели к падению расы спустя годы, и здесь уже неважно, кто ты: еврей или гой, раб или королева красоты. ведь даже если я наебываю вас, природу не прокинешь — уничтожит враз, и никто не даст пропуск на корабль, чтобы скрыться и пережить ядерный ноябрь. участие в масонском ордене теряет актуальность: секты наполняют массы, сжигают реальность, всевидящее око уходит под воду, японии почти нет, вскоре европу заполнит вирус под видом успокоительного: после приема рубашка смирительная рвется на куски, и мозг закипает, картины заговора в голове всплывают.
jew-jitsu [2]:
в синагоге запахло калом — это волошина алла села на корты, реки заходят в порты, заполняя, как маслом шпроты, дома людей, и только праведный иудей найдет место и начнет месить тесто, тост в честь твоего тестя, гопака выдам кошерного, шляпа цвета черного, весь такой утонченный, коллектив наш сплоченный, знают правила игры: мы, мы не негры.
эван:
дети улыбаются и плачут и мой любимый палач, мой спокойный сон в злачных местах хранят мутанты и поют мне песни, из души вьются пейсы, хочешь — пей, сын, а хочешь — ешь мацу, черная кровь по трубам, на трупах давай кто модней станцует, ведь мы, евреи, всех наебем и нам поверят, ветер перемен повеял. по венам пускай отраву, заливайся и свято чти свой траур, ты не больше, не меньше, чем просто рогатый скот, ты раб на коленях, и до меня тебе не достать — слишком высоко. это такой закон, завистливо называй меня жидом, в то время я оставлю пустым и холодным твой дом — это мое призвание, это мой долг.