В глубоком лоне болот, смердящих, пахнущих ядом, загнивая цветёт болотная мята.
А в утробе Айрин Абердин что-то живёт. Ее красивый живот, татуированный когда-то проезжавшим через городок индейцем по имени Пейот, шумит колосьями ржи. И это странно, но у Айрин две души.
В глубоком лоне земли, почти что в центре вселенной, в некошеных полях – наш край родной и дом. Ковыль шумит в ночи, ковыль мы пустим на сено. Флюоресцирует прах, молчит речное дно.
В этих грустных землях люди любят встречать восход. Туманный, добрый народ. Какой-то проходивший мимо пастух принес нам фотоаппарат. Заснять пытались Бога – ударил град.
Я нашёл на дне кармана смятый пучок с болотной мятой. Раны рано затянулись. Стало так легко. А только толку? Я сложил себя на полку, покрылся былью, пылью, потом. Пошёл ко дну болота. То-то.
Сегодня мне забвенья надо. Побудем вместе. Приходи ты. Мы будем пить амонтильядо – Напиток мести.*
*Последние четыре строки принадлежат Константину Липскерову.