Так вышло — не заметили меня… Не знаю, отчего так получилось: Как на излёте пасмурного дня, Какое-то предчувствие не сбылось.
Мне это даже нравилось сперва, И что-то предвещал, казалось, вечер, Когда никто не посягает на права И ты, людьми и суетою не замечен,
Идёшь себе, куда глаза глядят. Никто, опять-таки, не лезет в душу, И без оглядки, в общем-то, назад, Нисколько этим фактом не сконфужен.
Единственная мысль, пожалуй что, Как будто уходя не запер двери, Всё некую бросала тень на то, Чему я так скоропалительно поверил.
Но что-то беспокоило внутри, Проглядывало, как блесна из жабер, И дело было вовсе не в двери, Которую, как будто бы не запер.
И я сдавал рубеж за рубежом, Ни там ни тут не находя укрытий, И был, сказать по правде, поражён Подобному развитию событий.
И вот, сорвав последнюю печать, Вдруг понял я, что в воздухе парило: Меня и не желали замечать, А так, прошли, как говорится, мимо..
Не позавидуешь тому, кто за бортом Один вдруг со стихиею остался, Особенно, когда на море шторм И некому сорвать стоп-кран и галстук;
Если, конечно, шторм не самоцель, Но там, где ещё теплилась надежда, Всё, что улыбкой было на лице, Уже сменялось едкою насмешкой.
Ну, а над чем смеяться — всё равно: Чужой изъян — всегда потеха глазу, Так, что ещё недавно было мной, Перерождалось в грубую гримасу.
Не оставлял попыток я искоренить И даже ограничить сахар в чае, Но не с кем было там поговорить, Где абсолютно ты никем не замечаем.
Друзья далёко свой тянули воз – Не теми уже были, что вначале, И этих вот со мной метаморфоз, Происходящих тут, не замечали.
А время шло, и думал я — спасёт, Но то обиду давнюю не стёрло: «Гляди-ка, не заметили и всё...», И, полоснув судьбе ножом по горлу,
Я видел, как из раны хлещет кровь, Как наступал конец её мытарствам, Там, где, как есть, ещё одну любовь Ещё одно угробило коварство,
Так, на виду у равнодушных глаз, Уж не боясь в тех по уши увязнуть, Мой день с таким, примерно, видом гас, Как будто уж давно хотел угаснуть.
Одно лишь помню, было на часах Всё время – «без одиннадцати девять». Врач-окулист призвал взглянуть судьбе в глаза, Но я уже не знал, что с этим делать.
Тот ничего прописывать не стал, Лишь грустно, доверительно заметил: Мол, столько лет такое извлекал, Что сам в своём ни в жисть бы не приметил...
И в море нескончаемом людском Я дрейфовал, оставленный в покое, Под набегавшим ёжась ветерком, И захотелось вдруг прикрыть лицо рукою –
В глаза бил свет такой, что дурно аж, Хоть тот час же ко дну и будь спокоен, Но крепко на плаву держал багаж, Забитый по завязку сухостоем.
Мораль сей басни, в общем, не нова: Давайте жить, и, по возможности, прощая На самом деле, а не на словах, Даже когда в упор не замечают...