Тут холодно, пусто и сыро, небо далеко. Не найти искомое – оно спрятано глубоко. Эхо дворов. Кров под сенью облачного мира. Рою ров, дабы не отравиться густым дымом. На вершине… кто-то есть? – Есть! А здесь Люди одиноки, топят в ведрах свою месть. Души ест бес, на устах – лесть. Спесь. Честь имеют, но не имеют честь. Не согреть рук, вой метель, вьюг, Стук сердец холодных в унисон: тук-тук, друг. Вдруг в постели режет слух шепот суки, Вместо любимой голоса звука... В ухо – бит, тонем в омутах мы. Смысла нет, когда быт – бег будней. Будто трутни теряем жизни свои, Краскою серой пытаясь разукрасить дни.
А моя жизнь выгорала дотла, пока свеча горела. Грела мечта меня под музыку апреля. Но в мечту не верили люди душою из трущоб, На щеколду закрывали сердца, ну еще б! А я тут еще и дышу по-прежнему, Каждый новый день – это новая надежда. На то, что жизнь не тщетна, что не зря живу. Верю! будет день: до неба дотянусь в него.
Под ритм бита мысли по проводам – тебе, в Ад. Брат, нас всех ждет петля! Дядь, сядь, Давай останемся в текстах? Ведь если сдохнем завтра, то не оставим и следа. Настанет утро, рабы забудут о тебе и обо мне, Ведь, верь: будни памяти важнее. Мир умер! И не осталось ничего, кроме Как Солнце в этой искать тьме. В офисной комнате толпы дерутся за гроши, – Такова жизнь, но… Такова ли? Ты скажи! Шик: вши в мечтах. Пусть так! – всего дороже. Холода от тело дрожит, удар же – держит рожа. Четыре такта – кожей ощущаю я. Меня не гложет твой сраный капитал! Я в небеса смотрю подслеповатым взглядом, И никогда не перестану верить в правду.
А моя жизнь выгорала дотла, пока свеча горела. Но не прекращу мечтать я и в чудо верить. Под музыку апреля растворюсь в ночи. Свеча догорела. Помолчим теперь…