Достиг я высшей власти. Шестой уж год я царствую спокойно. Но счастья нет моей измученной душе! Напрасно мне кудесники сулят дни долгие, дни власти безмятежной. Ни жизнь, ни власть, ни славы обольщенья, ни клики толпы меня не веселят! В семье своей я мнил найти отраду. Готовил дочери веселый брачный пир, моей царевне, голубке чистой. Как буря, смерть уносит жениха... Тяжка десница грозного судьи, ужасен приговор душе преступной... Окрест лишь тьма и мрак непроглядный! Хотя мелькнул бы луч отрады! И скорбью сердце полно, тоскует, томится дух усталый. Какой-то трепет тайный... Всё ждёшь чего-то... Молитвой тёплой к угодникам божьим я мнил заглушить души страданья... В величье и блеске власти безграничной, Руси владыка, у них я слёз просил мне в утешенье... А там донос, бояр крамола, козни Литвы и тайные подкопы, глад, и мор, и трус, и разоренье... Словно дикий зверь, рыщет люд зачумлённый, голодная, бедная стонет Русь... И даже сон бежит, и в сумраке ночи дитя окровавленное встаёт... Очи пылают, стиснув ручонки, просит пощады... И не было пощады! Страшная рана зияет, слышится крик его предсмертный... О, Господи, Боже мой!