Музыка: Константин Листов Слова: Алексей Сурков - В землянке. 1942 | Текст песни

• Тексты песен
• Музыка: Константин Листов Слова: Алексей Сурков
• В землянке. 1942

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко, далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти не легко,
А до смерти – четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви

1942
История песни
Алексей Сурков: КАК СЛОЖИЛАСЬ ПЕСНЯ
За мою довольно долгую жизнь в литературе мне привалило большое счастье написать несколько
стихотворений, которые были переложены на музыку и стали всенародными песнями, потеряв имя автора. К
числу таких песен относятся \"Чапаевская\", \"Конармейская\", \"То не тучи, грозовые облака\", \"Рано-
раненько\", \"Сирень цветет\", \"Песня смелых\", \"Бьется в тесной печурке огонь...\" и некоторые другие.
Все эти песни - и те, что были написаны до войны, и те, что родились в дни Великой Отечественной войны, -
были адресованы сердцу человека, отстаивавшего или отстаивающего честь и независимость своей
социалистической Родины с оружием в руках.
Как создавались эти песни? Каждая по-своему. Но есть у них нечто общее - были они написаны как стихи
для чтения, а потом, переложенные на музыку, стали песнями.
Расскажу историю песни, которая родилась в конце ноября 1941 года после одного очень трудного для меня
фронтового дня под Истрой. Эта песня \"Бьется в тесной печурке огонь...\". Если я не ошибаюсь, она была
первой лирической песней, рожденной из пламени Великой Отечественной войны, принятой и сердцем
солдата, и сердцем тех, кто его ждал с войны.
А дело было так. 27 ноября мы, корреспонденты газеты Западного фронта \"Красноармейская правда\", и
группа работников Политуправления Западного фронта прибыли в 9-ю гвардейскую стрелковую дивизию,
чтобы поздравить ее бойцов и командиров с только что присвоенным им гвардейским званием, написать о
боевых делах героев. Во второй половине дня, миновав командный пункт дивизии, мы проскочили на
грузовике на КП 258-го (22-го гвардейского) стрелкового полка этой дивизии, который располагался в
деревне Кашино. Это было как раз в тот момент, когда немецкие танки, пройдя лощиной у деревни Дарны,
отрезали командный пункт полка от батальонов.
Быстро темнело. Два наших танка, взметнув снежную пыль, ушли в сторону леса. Оставшиеся в деревне
бойцы и командиры сбились в небольшом блиндаже, оборудованном где-то на задворках КП у командира
полка подполковника М.А. Суханова. Мне с фотокорреспондентом и еще кому-то из приехавших места в
блиндаже не осталось, и мы решили укрыться от минометного и автоматного огня на ступеньках, ведущих в
блиндаж.
Немцы были уже в деревне. Засев в двух-трех уцелевших домах, они стреляли по нас непрерывно.
- Ну а мы что, так и будем сидеть в блиндаже? - сказал начальник штаба полка капитан И.К. Величкин.
Переговорив о чем-то с командиром полка, он обратился ко всем, кто был в блиндаже: - А ну-ка, у кого есть
\"карманная артиллерия\", давай!
Собрав десятка полтора ручных гранат, в том числе отобрав и у меня две мои заветные \"лимонки\", которые
я берег на всякий случай, капитан, затянув потуже ремень на своей телогрейке, вышел из блиндажа.
- Прикрывайте! - коротко бросил он.
Мы тотчас же открыли огонь по гитлеровцам. Величкин пополз. Гранаты. Взрыв, еще взрыв, и в доме стало
тихо. Тогда отважный капитан пополз к другому дому, затем - к третьему. Все повторилось, как по заранее
составленному сценарию. Вражеский огонь поредел, но немцы не унимались. Когда Величкин вернулся к
блиндажу, почти смеркалось. Командир полка уже выходил из него: КП менял свое расположение.
Все мы организованно стали отходить к речке. По льду перебирались под минометным обстрелом.
Гитлеровцы не оставили нас своей \"милостью\" и тогда, когда мы уже были на противоположном берегу. От
разрывов мин мерзлая земля разлеталась во все стороны, больно била по каскам.
Когда вошли в новое селение, кажется Ульяново, остановились. Самое страшное обнаружилось здесь.
Начальник инженерной службы вдруг говорит Суханову:
- Товарищ подполковник, а мы же с вами по нашему минному полю прошли!
И тут я увидел, что Суханов-человек, обычно не терявший присутствия духа ни на секунду, - побледнел как
снег. Он знал: если бы кто-нибудь наступил на усик мины во время этого отхода, ни один из нас не уцелел
бы.
Потом, когда мы немного освоились на новом месте, начальник штаба полка капитан Величкин, тот,
который закидал гранатами вражеских автоматчиков, сел есть суп. Две ложки съел и, смотрим, уронил
ложку - уснул. Человек не спал четыре дня. И когда раздался телефонный звонок из штаба дивизии - к тому
времени связь была восстановлена, - мы не могли разбудить капитана, как ни старались.
Нечеловеческое напряжение переносили люди на войне! И только от того, что они были такими, их ничем
нельзя было запугать.
Под впечатлением пережитого за этот день под Истрой я написал письмо жене, которая жила тогда на Каме.
В нем было шестнадцать \"домашних\" стихотворных стр?6?

Музыка: Константин Листов Слова: Алексей Сурков еще тексты