Я в миллионах снов мог утонуть, Но поменял их на одну лишь нескончаемую ночь. За неё сделав ноль, Я всё в попытках зачеркнуть его, Дай сотню выгод, мне, и выход, Жопой чую поменял бы вновь.
Нет, я не нужен И останусь за стеклом лить дождь. Мне что бы быть собой, Не надо знать себя, кто я такой. Я это то, как себя вижу. Вижу пытку, каждый импульс, Я это то, что с себя выну, подавившись.
Если я сдону, если близко эта блядь с косой, Знай, что упав, я на коленях к своей цели полз, Так что не ныкай себя под зонтом, Каплями вымокай, к небу подняв своё чудесное лицо.
Счастье на миг, всё остальное жизнь, Я их хочу объединить, так глубоко дыша, Заманиваю лампой мотыльков, Но я Эдем не заслужил И в своём выдуманном лимбе Я на вечно задыхаюсь восемнадцатой весной.
Я бью татухи синей пастой, лью в себя нефть и фанатично оживляю клетку, Моим главным финтом - взлетать, чтобы давить петлёй их небесам, На самолёте из бумаги, где написаны куплеты, Я бью татухи синей пастой, лью в себя нефть и фанатично оживляю клетку, Чтобы давить петлёй их небесам.
Чтоб в одиночестве не съехать, Я насекомых заключал в стеклянный склеп, Тех, что ползли по пальцам из ногтей К шее без головы, Тех, что любили свет моей искусственной... искусственной луны.
А я голодный, чтобы слюни Текли по вашим кухням, Я их коплю, так хочу смачно плюнуть В лицо бытовухе. А все надежды хвост, Либо отчаянно беги к мечтам, Либо споткнёшься об него, ничтожество.
Я бью татухи синей пастой, лью в себя нефть и фанатично оживляю клетку, Моим главным финтом - взлетать, чтобы давить петлёй их небеса, На самолёте из бумаги, где написаны куплеты, Я бью татухи синей пастой, лью в себя нефть и фанатично оживляю клетку, Чтобы давить петлёй их небеса.