Опять расцвел июнь сиреневой удачей, До времени от глаз он спрятан был в снегах, Так пушкинскую жизнь в архивы не упрячешь: Как в зеркале она - в немеркнущих стихах.
И пушкинским стихам звучать на свете белом, Покуда в нас самих, как радостная весть, Живут наперекор случающимся бедам Надежда и любовь, достоинство и честь.
Иные времена, в гостях другая мода, Но всё-таки в крови волнуется опять Проросшая сквозь нас, свободная природа, Листва шумит в душе, попробуй-ка унять.
Смотрю: несет вода кораблик мой бумажный, А что там, на борту - размокло, не прочесть. Вновь учат жить меня открыто и отважно Надежда и Любовь, Достоинство и Честь.
А если можно жить с оглядкою, иначе, Заботясь лишь о том, чтоб дать душе покой, Скажите, отчего украдкою мы плачем Над пушкинской строкой, над пушкинской строкой?
И почему тогда, чужую жизнь листая, Волнуемся порой, как над своей судьбой, И в двух шагах от нас безмолствуют литавры, И тихо, как ручей, вступает в мир гобой.
И, слушая судьбу, подумаешь невольно: \"Возможно, потому глаза прикрыл рукой, Что так душе легко, и сладостно, и больно Над пушкинской строкой, над пушкинской строкой.