Я закрыла глаза, и увидела всё, что забыла, И, как стража ночная, меня темнота окружила. И качала меня темнота в гамаке паутинном, Завязала глаза мне навязчивым чёрным сатином.
Я пыталась очнуться, но крепко повязка давила, Паутинные нити шептали: «Смотри, это было». И плотнее смыкались меня окружавшие тени, Не желая, бесспорно, чтоб их придавали забвенью.
И, наверное, тьме удалось бы свершить святотатство, Я осталась бы там, и вступила бы в мрачное братство. Только сердце моё не остыло тогда, а забилось, И впервые бессилье своё, осознав, я взмолилась.
И словами, рождёнными в муках, я небо молила, Сделай так, о, мой Бог, чтоб меня темнота отпустила. Чтоб повязка упала, и чёрная стража исчезла, Чтобы свет увидать, и понять, о, мой Бог - я воскресла.
И сиянье меня окружило легко и упруго, И прислужники тьмы отступили за линию круга. С той поры ни повязки, ни мрака, ни страха не знаю, Ничего не боюсь, даже если глаза закрываю.