Вопрос решить трудно для меня, ребенка. Я помню, как с какою-то необъяснимою тоскою сидел я на воротах, ведущих к барскому дому, и смотрел, как на горизонте вставала полная луна, обливая своим светом крышу и отражаясь в спокойной поверхности озера. Я никогда не забуду, как рождались и замирали в душе тогда отрадные звуки и предо мною вставало мое всегдашнее видение. Неужели это была не любовь юноши, самая чистая и святая из всякой другой? Мудрено решить. Мне как-то странно скучно: на глазах навертываются благодатные слезы, и хочется всех и каждого любить. В такие минуты я обыкновенно пишу стихи, но теперь как-то не хочется. Как пусто то, что называют жизнью. Как пусты и мелочны все ее волнения, и как ужасен тихий сон могил, со своими непроницаемыми тайнами. Отчего нет выходцев с того света, если он существует, выходцев, которые могли бы поведать нам загробную жизнь? И есть ли она, эта обетованная вечная жизнь, где праведники счастливы, жизнь, которую нам обещает Евангелие? Страшные мысли. Напрасно тревожат ум мой подобные вопросы. К несчастью, никто не может мне ответить на них. О, счастливы тысячу раз те, кто имеет мать, кому она может объяснить все это и успокоить святым словом любви. Холодно живется на этом свете сироте, которого волнуют страшные вопросы. Два утешения и успокоения есть у меня в подобные минуты: читать и писать. Послеобеденное время. Осеннее солнышко хоть и ярко светит, но мало греет. Косвенный луч его скользит по дневнику и блестит на пере. Я помню, в окончании дневника прошлого года чаще всего встречается слово \"скучно\"; то же самое слово послужит верной характеристикой теперешнего времени. Может быть, это оттого, что у нас умер один воспитанник, некто Макаров. Я сам собираюсь умирать от скуки. Главное, что меня положительно бесит, это то, что до сих пор не открыта наша казенная библиотека. Хотя в ней и мало порядочных книг, но все-таки теперь библиотека новая, будут встречаться романы, а на них я уж понаброшусь. Буду глотать, упиваться их небывалыми приключениями, чтобы вознаградить теперешнее потерянное время бездействия. На скрипке в этом году до сих пор еще не брал уроков. На каникулах выучился играть несколько вещей из La fille M-me Angot и Мандолинату. Также и свои фантастические мотивы. Уроки французского языка насчет правописания шли плоховато, но зато в искусстве болтать я приобрел большие успехи. Я и другие замечают, что моя особа сделалась более развязной и светской, и даже некоторые отзываются за глаза о моем лице, что оно очень приятное. Я очень стал заниматься собою, хочу нравиться. Да кто и не хочет этого? Недавно был на скачках, особенного ничего на них не видел. Боже мой, как скучно без любви на свете жить, и помечтать-то не о ком. Скучно, скучно, скучно, скучно, скучно, скучно.
24 августа 1875 года. Воскресенье
Утро как будто нахмурилось, небо все в тучах. Как бы не пошел дождь. Сегодня я после обеда думаю сходить к сестре в Николаевский институт. Дай Бог хоть там влюбиться! Это было бы хорошо и для сестры, если она имеет хоть маленькое удовольствие, когда меня видит: стану чаще к ней приходить. Сегодня мне отчего-то не так скучно, как обыкновенно, я этому очень рад. Писать больше пока не о чем, до возвращения из института больше не буду. Влюблюсь ли я или нет?
25 августа 1875 года. Понедельник
Нет! Все еще не влюблен. Что делать, мне после тех хорошеньких личностей, в которых я был влюблен прежде, никто не нравится.