проглатываю снова. я с больным горлом тут, очертания города в уголках фото, пломбы и холод в локтях и по рёбрам. полусгнившие люди в метро, сообщения всплывают по каплям из труб, как и в ванной. забыли про завтраки и завидно тем, кто сейчас не один. прощай лишь до завтра. я пройду по замёрзшим подъездам и лифтам рисованным, с антрисолей слой пыли сниму, вспомню прошлое, в извести, белое, ностальгируй в холодном лесу. что-то тошно, но точно не трачу я попусту время. пересилить себя и найти всё внутри. вместе с ней и под деревом, хоть в снегопаде, хоть и осенью в тёплые светлые дни, твои мысли в подушке/по венам ручьями. я рисую тебя каждый завтрак на зеркале, завожу разговоры про старые вещи смешные, как дела ты даже не знаешь, тебе не интересны остатки/другие. ты рисуешь по коже порезами крики, тонким лезвием в ванной руками всплывая. я в карманах билет не оставил счастливый. у меня как и в шахматах сотня-другая, продуманных и заранее сложенных, хитрых ходов. на изломах в городах с вокзалами, где в замесе, среди поездов, мы с тобой, и вне планов. ищем пути эскалаторов, или чаи гоняем в еврокафе по холодным дням, где в прокуренных помещениях никогда не бывает ветер, только снег у подъездов лежит по часам. по прокатанным щётками в маркетах полках или пыльными тросами лифтов в панельках, мы не верим ни в бога, ни в солнце, и в плохие минуты мы руки бросаем не к небу. хоть и крестики носим, не верим, конечно, ничего нет плохого, то лишь украшение средь грязи и скомканных стопок бумаги утешение в уничтожении. убивай не себя, не меня, если можно. убивай лишь плохое, как смотришь, конечно. наше время не вечно. я стекаю по стенкам и в каплях по крови у тебя я усну на коленках.