пальцы отстукивают привычные ритмы, за пропитыми днями наблюдаю вечность. прости, не проспим с тобой снова, утро, гололёд и без шапки в троллейбусе встречном, минута до выхода в рейсовый поезд, ловлю я снежинки что в небе летают, потом я ловлю резким жестом маршрутку в попутку мне ветер лицо обдувает. кормился я взглядом по стёклам и стенам, ногами сбивал я с дороги сугробы, плестись без оглядки по городу гордому, где каждый радость пускает по венам.
не знаю ни имени, помню лишь цифры, не знаю и толики, что я такое памяти просто нет отдыха в скорби, и с каждой минутой теряются рифмы. а вечером тонкие руки поднимут тяжёлую книгу Пелевина с полки, колонки сорвались от частого крика, внутри лишь поломки, пустые поломки. я только лишь сразу тебе позвоню едва не попав на обед под автобус я сор из избы выносить не люблю ведь люблю лишь из мыслей накручивать соус. и стакаю радость в часах и минутах, под старые песни в пролёты летаю, подъездов романтика, в сырости таю как старая плесень в проёме за ванной. а кто мы такие а что я такое ответов на это не знаем мы сами. путей в бесконечность осталось навалом, внутри батарей-одиночек в трамваях, листаю-листаю, как надобно станет оставлю на завтра все мысли на гранях.
и что я такое теперь?.. останавливаю воздух в лёгких, чтобы набрать побольше дыма по венам, и в полудрёме зависну в оскалах прохожих, в тетради иллюстрации проблем рисовал всё, совсем не жалко, ведь ты и так рада. за окнами пурга, а ты в тепле и с чая чашкой, и даже когда вечером в другой район, а перед этим никотиновые трипы, замысловато подадим себя избитыми погодой, чтоб оставили в покое и усадили в тёплое, а что до нас, у нас же, помнишь, дни с тобой вдвоём пропитые, искали-рисовали мы себя на вывесках, афишах и рекламных стендах в центре города. путей обычно больше, чем немного, но всё равно какая-то обида снова в душе засаживает мысли воем пошли быстрей домой, а я не знаю, кто же мы такие, что же я такое.