Скажи мне, разве можно захлебнуться В опавших листьях?.. Да, мой милый, можно. Как я устал с усилием дышать! Как сложно!
Ведь место им – дорогой бурой сплошь Ложиться у расслабленных подошв, Служить стопам моим. Смотри, смотри: лишь нам с тобой двоим Они открыть хотят, Зачем они преследуют меня, Пугают, душат и приходят по ночам. Ты знаешь, чувство, будто бы я сам Срываюсь с ветви.
Я помню, что я был одним из них И спорил с ветром, был особо лих. Я не хотел, как все, на землю лечь Иль соскользнуть по камню и утечь С ручьём под старый свод мостаИ не сказать, чтоб цветом я Был лучше, чем мои друзья, И формой вряд ли бы своей Привлёк кого-то из людей. Я был не нужен никому, Ни даже дубу своему.
Когда же сумерки на сад Спускались, как я был им рад! Шептались ветви в полумгле, И мысли странные во мне Рождал их шёпот вековой. Смотри, у нас над головой Дубы, насупившись, молчат, Стволами древними скрипят, Но в них – иные звуки есть, И все их мне не перечесть.
Одною ночью я узнал, Что на вершине голых скал Растут деревья. Ветви их, Слезы медовой накопив, Роняют на берег морской Смолы росинки золотой.
Я разузнал, что та смола Медвяным чревом вобрала Пчелу, былинку, муравья. Быть может, ей сгожусь и я? Так я мятежною мечтой Был весь охвачен с ночи той.
Я помню ясный воздух у дубрав. Его могучей грудию вобрав, Метался дождь средь спутанной листвы Над жухло-спелой пряностью травы. Стал заклинать я бурю грозную: ударь! Я улечу с тобой и превращусь в янтарь!
И я дождался, с ветви я упал, Когда гуляка-ветер с голых скал За мной примчался и унёс туда, Где под скалой шумливая вода Протягивает руки, будто ларь, Что сохраняет золотой янтарь.
Передо мною, громко хохоча, Топило солнце пламенем луча Густой, прозрачно-горький жизни сок, Я от него совсем на волосок! Весь заискрившись солнцем, в этот миг Я стал янтарной жилки тонкий лик. Вот, милая, и всё: я был бунтарь, И я не землю выбрал, а янтарь.
Они летят, целуются с дождём… Мне грустно, милая, давай уйдём. Смотри: они над нами не кружат, Мечты мои уже не сторожат, Ведь я не лист уже, и не бунтарь, И, милая, я даже не янтарь.
И там, замёрзнув и устав, Промокнув, растворившись в слизь, С потоком чёрных вод нестись.
Я помню ясный воздух у дубрав. Его могучей грудию вобрав, Метался дождь средь спутанной листвы Над жухло-спелой пряностью травы. Стал заклинать я бурю грозную: ударь! Я улечу с тобой и превращусь в янтарь!
И я дождался, с ветви я упал, Когда гуляка-ветер с голых скал За мной примчался и унёс туда, Где под скалой шумливая вода Протягивает руки, будто ларь, Что сохраняет золотой янтарь.
Передо мною, громко хохоча, Топило солнце пламенем луча Густой, прозрачно-горький жизни сок, Я от него совсем на волосок! Весь заискрившись солнцем, в этот миг Я стал янтарной жилки тонкий лик. Вот, милая, и всё: я был бунтарь, И я не землю выбрал, а янтарь.
Они летят, целуются с дождём… Мне грустно, милая, давай уйдём. Смотри: они над нами не кружат, Мечты мои уже не сторожат, Ведь я не лист уже, и не бунтарь, И, милая, я даже не янтарь.