В стеклянную корку запекся песок, И мечется солнце, от жара тускнея. Все дальше, все дальше вперед на восток Уходит народ Моисея. Уже позади край соленых озер И скрип колесниц в волнах Черного моря. У нас впереди сорок лет и простор Надежды, смиренья и горя. Покуда последний, рожденный рабом, В песках не почит, не раздастся осанна. Народ - на алтарь, лишь бы кто-то потом Ступил на поля Ханаана. Уходит на запад гряда облаков, Дразня миражами блаженного Нила. Неужто в Египте так мало гробов, Чтоб нам не хватило могилы.
Но время подводит итоги векам, И хода его не изменишь законом, И рухнул со стоном пылающий Храм, И плач у подножья Сиона. Святою землей завладел Люцифер, Сбылись предсказанья распятого бога. И тронулся снова народ-Агасфер Волной от родного порога. Все дальше и дальше в безвестный простор Уводят изгнанья крутые тропинки, А слезы и плач тридцати диаспор Взметнулись дымами Треблинки. В глазах уходящих в огонь стариков Безмолвный укор: "Адонаи, помилуй!" Неужто в Египте так мало гробов, Чтоб нам не хватило могилы.
Прощай, старый мир, опаленный войной, И рухнули стены незримой плотины, И новая жизнь накатилась волной На земли седой Палестины. Но в майскую ночь в час мечты вековой Судьба усмехнулась, огонь разжигая, И двинулась армия с площади в бой, Упавших в песках оставляя. Вперед прорываясь сквозь огненный шквал, Послушно святыни касаясь губами. И вот рубежом лег Суэцкий канал В стране, где мы были рабами. Сожженный напалмом небесный покров Взорвали "Фантомы" святого народа. В Египте по-прежнему много гробов, Как в ночь накануне Исхода.