В том вечернем саду, где фальшивил оркестр духовой и листы навсегда опадали, музыкантам давали на жизнь, кто окрест пили, ели, как будто они покупали боль и горечь, несли их на белых руках, чтобы спрятать потом в потайные карманы возле самого сердца, друзья, и в слезах вспоминали разлуки, обиды, обманы. В том вечернем саду друг мой шарил рубли в пиджаке моем, даже - казалось, что плакал, и кричал, задыхаясь, и снова несли драгоценный коньяк из кромешного мрака. И, как бог, мне казалось, глядел я во мрак, все, что было - то было, и было напрасно, - и казалось, что мне диктовал Пастернак, и казалось, что это прекрасно, прекрасно. Что нет лучшего счастья под черной звездой, чем никчемная музыка, глупая мука. И в шершавую щеку разбитой губой целовал, как ребенк