Бесстыжая лампа под потолком бесится, рампами подсвечивая хитин обугленный. Феи с похмелья блюют, и в колготках стрельчатых кичатся количествами, прокуренные. Ростометр с двери сорван и эмалью потекшей зарубцевался, Похуй. Возраст мы теперь измеряем другими полосками. Собираю из кубиков слово винт, бурча балладу о утраченном времени. Кошка уже не смердит, в углу клубком свернувшись, опарышей к груди приютив, а покрывается плесенью. Чайный пакетик в кружке притих, придя на вписку и выбледнев за неделю. Данко, что тащил нам свет, в подъезде лежит, истекая за "есть сигарета?" Сьедаю ногти на третьей руке... Тебе похуй. Царапаешь руки в попытке "наскрести по сусекам". Я не решаюсь вон выйти, хлопнув окном, используя шанс насовсем уже выздороветь. Феям моим нужно было покрепче. Мы впинываем в землю смятые звезды и блестящие пробки. Врача, что спешил на ложный, спугнуло приступом. Мы слились с остановкой, безбилетные мы. Ждем свою нетложку. Слишком много аварийных не уследив... Не заметив любимую кошку.