Мне пять Мальчишки на даче зовут скорее играть Не в куклы конечно, у нас там войнушка опять Мама приехала – так рада ей, скорей бы обнять Но Сашка на речку зовет – мам, мне надо бежать Еще не умею плавать, буду из водяных пистолетов стрелять. Не надо конфет, ребята дадут, хотя веселее отнять. Мне семь Сашка носит за меня мой портфель. Мама водила на карусель. Когда я вырасту я буду такой как она, совсем присовсем. Двенадцать. Меня совсем не понимает мать. Не хочется в школу, хочется спать. Сашка пытался поцеловать. Дурак, мне на него наплевать. В кино не пускают. Вот будет мне двадцать пять. И буду сама, только сама все решать. Семнадцать. Мама кричит, что не пустит домой, Что у меня что-то не так с головой Раз проколола бровь и тату над губой. Что «тебя бросит твой Сашка» а он и не мой. А на душе так противно, хоть вой, Сердце сжимает холодной рукой. Так больно, что хуже уже не будет. 17 это отстой. Мне двадцать. Вот я покинула отчий дом. Тут нет берез, и иностранная речь кругом. А Сашка пишет по строчке, но каждый день. А мне отвечать так лень, у меня от него мигрень. Я тут уже влюблена и в душе у меня сирень. А он пусть кусает локти, раз бросил меня, олень. Больше жалеть не стану, я все могу и сама, теперь я кремень Мне двадцать три. Солнце, море, бабочки, розы – все у меня внутри. У меня есть муж, счастье, дочь. А Сашка не звонил года три. Я слышала, он развелся, но как мне ему помочь? А впрочем, прочь эти мысли, прочь Мне звонит муж и сердце порхает в груди. Завтра первый день на работе, господи, помоги. Мне двадцать пять. Дочка наконец научилась по ночам спать На кухне дым коромыслом, все пригорело опять Пол ночи корплю над проектом, какой уж там секс, мне б чуть-чуть подремать. Заметила: муж начал мне привирать. Со всем справляюсь сама, где же мои 17, когда все так рвались помогать? Ладно, их не вернуть, хорош причитать Мне тридцать. Дочка красавица и озорница. Пока еще только синица, но скоро станет жарптицей. А я в постели тигрица, на кухне царица Вот только из дома на работу как птица. Мне там не дышится вовсе и не сидится. Видела Сашку, при встрече меняемся в лицах. Он снова женился, переезжает в столицу. Мне тридцать пять. У меня все еще нет сбережений в банке Все так же изредка с друзьями на пьянки Все чаще гуляю одна вдоль Фонтанки. Я очень-очень плохая мать. И видно мое призванье – не понимать. Сашка звонит каждый день, просит не унывать Грозится приехать, чтоб поддержать. Муж приходит домой только спать. Мне сорок Я жду, когда станет наконец сорок пять. Дочь часто плачет и этот мальчик с бородкой, почти что мой зять, Не знает ни как утешить, ни как приласкать. «Беги от него» мне охота кричать. Но я ведь хорошая мать, Я буду молчать. Мужу плевать. А Сашка смеется: она же как ты, ее не воспитать. Мне пятьдесят. Мой муж облысел и полюбил читать вслух До криков, до ссор, до стонов в ночи он стал совсем глух По полу возле камина ползает внук. Подружек все меньше, приятелей тыща, всего один друг. Но взгляд еще не потух, еще не сломлен мой дух, с презреньем гляжу на старух. А Сашка с годами стал и вовсе петух. Мне шестьдесят. Пять. Моя дочь несчастна и по большей части уныла Развелась со своим бородатым, вообще не понимает сына Приходит ревет, просит совета, а лучше готовых ответов А их у меня как не было, так все и нету. Я жалуюсь, Сашка смеется: «Не вешай курносый нос, мать. У нас еще все впереди, Погоди Вертать время вспять»