Маша подходит к краю крыши и машет с крыши, Слышу: \"Гудбай, май бэби\". И отрывает тело и расправляет крылья И улетает в небо. Маша летит по небу, каркают птицы-птицы, Храбрых безумству вторя. Тут налетает как бы ветер и как бы нашу Машу бросает в море. Бьется в испуге сердце между хвостом и клювом, Между собой и долгом, между нельзя и надо. Маша роняет в море руки и ноги тоже и остальное тело. Дело уже не столько даже в какой-то Маше, дело в самом примере. Море - всего лишь символ, Маша всего лишь образ. Важно понять все это и позабыть сейчас же. Маша плывет - а как же? - плещется рыба-рыбой, Смотрится дура-дурой. Машу не жрут акулы, Машу попробуй скушать! Маша давно на суше. Маша находит руки и приставляет ноги, Ноги встают и ходят! Но не одни, конечно, ходят, а вместе с Машей. Машу выводят прямо к родному дому, К желтым как сажа стенам и простыням в горошек. Машу встречает самый главный по сну и мозгу, Строгий и лысый очень. Он назначает Маше клизму, уколы, кашу, и пересадку почек. Маша не любит почти и презирает клизму, И ненавидит кашу, и обожает крыши. Маша подходит к краю крыши и машет с крыши И расправляет крылья и улетает в небо. Маша намного крейзи, с каждым может. Может и не случиться, важно учиться плавать Кролем и даже брасом, брасом, конечно, лучше, Если не можешь кролем. Полем и лесом тоже. Боже, какая лажа. Маша подходит к краю крыши И машет с крыши...