В пустыне знойной Палестинской, Среди угрюмых синих скал Спасался некогда отшельник, Угодник Божий Мартиньян.
Он был еще летами юный, Но духом пламенным горел. И Богу в жертву с духом чистым Принесть он девственность хотел.
Но юная его природа Была полна страстей плотских. И часто Господа молил он: «Огнь угаси страстей моих».
Услышал Бог его молитвы И силу над страстями дал. И, видя праведника сильным, Он искушение послал.
Тогда во граде Кесарии Жила и славилась жена. Богато тела красотою Она была одарена.
Но кроме красоты известна Была развратом девам всем. Была гетерою прелестной, Смущала многих в граде сем.
Однажды на пиру вечернем, Всех у своих увидя ног, Сказала Зоя горделиво: «Нет человека, кто бы мог Моей красой не любоваться, Кто б не желал мной обладать».
«Есть человек такой в пустыне. Близ Кесарии он живет. Твоя краса пред ним бессильна, Твой взор его не привлечет».
Сказали. Зоя засмеялась И гордо бросила в ответ: «Я покажусь ему в пустыне, И он пойдет за мной во след».
Уж день кончался, лишь пурпуром Закат пленительно горел. У костерка полуодетый Молился юноша и пел
Хвалу Творцу за день минувший. Просил послать святую ночь. Просил дать силы с искушеньем Ему бороться, отгнать прочь.
И вдруг, молитву прерывая, Предстала Зоя перед ним, В запястьях кольцами бряцая, Сказала: «Здравствуй, господин».
«Кто ты такая и откуда Сюда в вечерний час пришла? Ты заблудилася в пустыне? Путь в Кесарию не нашла?»
«Твоя раба, мне имя Зоя. Твои труды узнала я. Пришла тебя призвать к покою, За труд награду принесла.
Со мною есть вино и пища. Мы будем вместе есть и пить. Тебя люблю я и готова С тобой в пустыне этой жить.
Оставь молитву, покаянье. К тебе любовью я горю. Исполню я твои желанья – Так сильно я тебя люблю».
«И я люблю тебя», - спокойно Святой стал Зое отвечать, - «И очень рад, что ты готова Мои желанья исполнять.
Вот становися в ряд со мною. Сперва прославим мы Христа». И он вступил босой ногою В пылающий огонь костра.
«Что делаешь?» - вскричала Зоя. – «Зачем ты ноги жжешь свои?» «Хочу узнать, какие муки Пошлет Господь мне за грехи».
«Когда мученье и какое?» – Вскричала Зоя, впавши в страх. И стал рассказывать ей, стоя На пламени как на цветах, Пустынник о душе, о Боге, О рае, смерти, о грехах.
Лилася речь его рекою И прямо в сердце ей текла. Какой-то силой неземною Проказу всю с неё сняла.
Он видел все и вдохновенно Святую речь он продолжал. Стал Зоин разум озаренный. Огнь веры в сердце запылал.
Давно погасли под ногами Огонь и уголья костра, А он стоял и, просветленный, Все проповедовал Христа.
А Зоя, плача, на коленях Вблизи его стояла ног, А он, душою умиленный, Одно сказать ей только смог:
«Пусть Бог простит тебя, о Зоя, Иди домой, молись Ему». Она ответила с любовью: «Нет, мой отец, я здесь умру».
Двенадцать долгих лет в пустыне Потом спасалася она. И в Вифлиеме инокиней Венец от Бога приняла.