Здравствуй, ночь, я стал ещё глупее. Свет выключил; проверю: батареи греют ли. Черствеет хлеб, вода уходит ниже, Когда взойдёт луна из жести крыши.
Крои письмо, макай перо в окошко, Темным-темно, февраль простужен и взъерошен. Вдыхая глубоко, пришла размашисто, неспешно Ночь, как орёл, крылом укрывший решку, Точь-в-точь.
И всем от южных звёзд до самых ярких, до полярных, Маячит в стойке оловянный столб фонарный, Маячит в стойке оловянный столб фонарный.
Вот так всё на своих местах и крыть здесь больше нечем; Чугунный неподъёмный гулкий, как часть речи, вечер. Да утром утренний, да всем известна рецептура, Согреться как и как сбивать температуру, если вдруг
И стук-тук в дверь, за дверью дверь, огромен терем. Спасибо книгам за уменье проходить сквозь стены, Спасибо книгам за уменье проходить сквозь стены.
Да что я всё о грустном, о печальном? Не спится, стало быть, пойду поставлю чайник. Чай, чай, чай. Выручай. Чай, чай, чай.