Давай я стану Винсентом, а ты - моей Урсулой, Уплывшей по морям искать богатств Миссури. Холодной струйкой просочившихся извилин Возникнешь в голове, исчезнешь без усилий.
Теперь мне стоит в руки сыпнуть краски, Углем в лицо, крест в горло. Без опаски В глухой народ нести эскизы за тобой, Сравнять крестьян и мысли о тебе с землёй.
Затем столица, белизна шикарных вилл. Тут вряд ли кто-то вспомнит о любви. Прощальный бал, закончен маскарад. И вновь В Гаагу тянет риск, душа, любовь.
Чужой ребёнок, женщина и мятая постель. Назад, на север тащат мысли о тебе! Голодный вечер. Одиночество. Табак. Этюд. Меня накормит лишь родной приют,
Церквушка у обочины, поля и лес. Та девушка. Она с теплом ко мне, я - без. Семья. Отвергнутый. Рисунок серых крыш. Возможно, стоит поездом в Париж?
А там кружок, дружок, абсент и темнота. Забыться в рюмке. В спирте чистота. Мой младший брат, мы вместе навсегда. Запомни, друг, твоя беда - моя беда.
Раскраской красный виноградник Юга. Песком в лицо, жарой ударит вьюга В мой разум, что теперь не так силён. Урсула, где ты? Страшный видел сон,
Как будто в стенах замурован нищий. Похожий на меня, в халат больничный, Безумец, искалечен черной птицей. Что мнит себя великим живописцем.