Ещё вчера он выбился из сил. Он умер. Прежде, скорчившись и млея, страницу вырвал с фразой от Матфея о зове Бога. Всех давно простил. Холодный пот на чресле и челе тихонько испарялся вслед за духом и мухой изумрудною над ухом звенела ночь, вдруг покоричневев. Издалека шипением в микрофон дыхание чьё-то мучило трахею, а вслед за ним мелодией повеял прохладный и разряженный озон. Сейчас ... донёсся ветром странный звук. Еврейский врач, ругаясь на латыни, вёл за руку его в Негев-пустыне, лица не видно и темно вокруг. Глаза кололи зубы чёрных змей, и звук опять пропел чуть слышно - или... Миг. Звёзды над Синаем озарили лицо его попутчика светлей. Он удивился, но умом был пуст, мир ощущая, как в предсмертной яви, ему казалось, что в пустыне знали все камни взгляд святыни - Иисус. И песню незнакомую, навзрыд, со словом - никогда, он чётко слышал её, как писк в норе песочной мыши, всё громче и отчётливей молитв. Она. Склонилась к ледяным губам. По волосам прошлась рукою жаркой. Он веки поднимал, боясь в припадке увидеть ад. В дверь утренний туман ворвался вместе с голосистой песней, Сейчас ... моя любовь не ждёт ... мотив ... Она к нему вернулась. Утро. Жив. Бил баритоном воздух Элвис Пресли.