Он помнил каждый звук мистической любви, он запахи впитал от кукольных ладоней, неведомых цветку, живых, потусторонних, и в бархате своём таинственно хранил. Тюльпан тянулся вверх опухлою головкой, в закрытом устье жгла прозрачная смола; томился в кейфе март от ветреной помолвки и солнечно дразнил, сводя его с ума. Как сладким горем был блажен упавший персик, не встретив тёплых губ, от де́рби умерев, так мучился тюльпан и ненавидел - пейсы, небрежный грубый дым и ароматный грех. Когда больную ночь рассеивало утро, когда в цветок дышал ленивый поцелуй - он тихо умирал, парил душой как будто, и чувствовал - любовь втекала по стволу. Откуда эта дрожь? И брызги белой крови на лезвие ножа... Стерпел, не застонал. Он слышал, как она шептала страстно Рою: - Дарю его тебе. В честь нового стола! Тюльпану стало всё - бессмысленно убого, в убийстве светлых грёз - её он не винил. К морщинам лепестков бесстрастен офис строгий, к керамике привык - тюльпановых могил.