Не раз повторял капитан, что все беды от женщин, И коль хоть одна на борту, то фрегат - не жилец. С единственной той, что зовётся Удачей, обвенчан. Другую он вряд ли б когда-то повёл под венец.
Влюблялись в него сеньориты и леди, так что же? Он был и красив, и силён, гнул дублоны в руке, Но был океан ему всех леди мира дороже И чуть подлатавшись, фрегат исчезал вдалеке.
Но как-то, такое бывает, берет верх природа, Наш юнга влюбился и где-то в Сеуте убёг, И взяли мы нового на борт за час до отхода... И вышел в дежурство фрегат. В добрый путь, с нами Бог!
Был тонок он, как колосок, И невысок, А голосок Вам песней швы сердец, как швы бортов промажет. Пусть плохо знал он такелаж, Душой моряк, а, значит, наш, И экипаж Ему поможет с такелажем.
Два месяца скуки, но вот чей-то парус в тумане. Смотри-ка на флаге и череп и крест из костей. "Ну что же, - сказал капитан, - вновь удача сама мне Корсара послала. Наверх все, сто тысяч чертей!"
Но ошибался капитан. Два дня, две ночи по пятам За ним мы шли в тумане тихою пантерой. И вот развязка и к концу Стоим борт в борт, лицом к лицу, И будет бой, иль значит, будут им галеры.
Для нас рукопашная - это привычное дело, Но жарким был бой, и рубился пират в две руки. Тогда и меня, видишь шрам, чья-то шпага задела, Но я расплатился на месте - претят мне долги.
И наш капитан в самой гуще, с ним справиться где там? Они ведь с удачею были друг другу верны. Рубился с тремя он, когда кто-то там из мушкета Решил и его угостить с трех шагов со спины.
Не шпага - пуля, вот в чём суть, Три шага - это тоже путь, И не дождалась пуля с капитаном встречи. Да, в этом суть, Три шага путь, Его накрыла чья-то грудь... Вот так мы юнгу потеряли в этой сече...
А после простились с друзьями, и тем, кто любимы, Как есть отписали: погиб, помня, веря, любя. И залпами с ромом усохшим воздали долги мы, Чтоб в следующий раз помянули, быть может, тебя.
Был юнга, как брат мне, как жить дальше с вечной виною? Кому отписать? И нашел я в его рундуке С пометкой конверт: "Вскройте, если вдруг что-то со мною" - Для нашего брата нет странного в этой строке.
Я вскрыл и стоял, будто кнехт, и не вымолвить слова. Стоял и не верил, а в сердце тайфуны и мгла. Не Виком зовут, мол меня, моё имя - Виола, Простите, но по другому никак не могла.
Всегда семь футов кораблю, А я люблю, Ну хоть в петлю, Так извините за обман, не позлобея. Пусть будет счастлив капитан, Я ж не любить его и там - На небесах иль в преисподней не сумею.
Не раз повторял капитан, что все беды от женщин, И коль хоть одна на борту, пропадут моряки. С единственной той, что зовется Удачей, обвенчан... Напился в тот день он и плакал, должно быть, с тоски...