Нет Имени - Божественная комедия. Ад. Часть первая. | Текст песни и Перевод на русский

• Тексты песен
• Нет Имени
• Божественная комедия. Ад. Часть первая.

Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу, Утратив правый путь во тьме долины.

Каков он был, о, как произнесу, Тот дикий лес, дремучий и грозящий, Чей давний ужас в памяти несу!

Так горек он, что смерть едва ль не слаще. Но, благо в нем обретши навсегда, Скажу про все, что видел в этой чаще.

Не помню сам, как я вошел туда, Настолько сон меня опутал ложью, Когда я сбился с верного следа.

Но к холмному приблизившись подножью, Которым замыкался этот дол, Мне сжавший сердце ужасом и дрожью,

Я увидал, едва глаза возвел, Что свет планеты, всюду путеводной, Уже на плечи горные сошел.

Тогда вздохнула более свободной И долгий страх превозмогла душа, Измученная ночью безысходной.

И словно тот, кто, тяжело дыша, На берег выйдя из пучины пенной, Глядит назад, где волны бьют, страша,

Так и мой дух, бегущий и смятенный, Вспять обернулся, озирая путь, Всех уводящий к смерти предреченной.

Когда я телу дал передохнуть, Я вверх пошел, и мне была опора В стопе, давившей на земную грудь.

И вот, внизу крутого косогора, Проворная и вьющаяся рысь, Вся в ярких пятнах пестрого узора.

Она, кружа, мне преграждала высь, И я не раз на крутизне опасной Возвратным следом помышлял спастись.

Был ранний час, и солнце в тверди ясной Сопровождали те же звезды вновь, Что в первый раз, когда их сонм прекрасный

Божественная двинула Любовь. Доверясь часу и поре счастливой, Уже не так сжималась в сердце кровь

При виде зверя с шерстью прихотливой; Но, ужасом опять его стесня, Навстречу вышел лев с подъятой гривой.

Он наступал как будто на меня, От голода рыча освирепело И самый воздух страхом цепеня.

И с ним волчица, чье худое тело, Казалось, все алчбы в себе несет; Немало душ из-за нее скорбело.

Меня сковал такой тяжелый гнет, Перед ее стремящим ужас взглядом, Что я утратил чаянье высот.

И как скупец, копивший клад за кладом, Когда приблизится пора утрат, Скорбит и плачет по былым отрадам,
Так был и я смятением объят, За шагом шаг волчицей неуемной Туда теснимый, где лучи молчат.

Пока к долине я свергался темной, Какой-то муж явился предо мной, От долгого безмолвья словно томный.

Его узрев среди пустыни той: «Спаси, - воззвал я голосом унылым, - Будь призрак ты, будь человек живой!»

Он отвечал: «Не человек; я был им; Я от ломбардцев низвожу мой род, И Мантуя была их краем милым.

Рожден sub Julio, хоть в поздний год, Я в Риме жил под Августовой сенью, Когда еще кумиры чтил народ.

Я был поэт и вверил песнопенью, Как сын Анхиза отплыл на закат От гордой Трои, преданной сожженью.

Но что же к муке ты спешишь назад? Что не восходишь к выси озаренной, Началу и причине всех отрад?»

«Так ты Вергилий, ты родник бездонный, Откуда песни миру потекли? - Ответил я, склоняя лик смущенный. -

О честь и светоч всех певцов земли, Уважь любовь и труд неутомимый, Что в свиток твой мне вникнуть помогли!

Ты мой учитель, мой пример любимый; Лишь ты один в наследье мне вручил Прекрасный слог, везде превозносимый.

Смотри, как этот зверь меня стеснил! О вещий муж, приди мне на подмогу, Я трепещу до сокровенных жил!»

«Ты должен выбрать новую дорогу, - Он отвечал мне, увидав мой страх, - И к дикому не возвращаться логу;

Волчица, от которой ты в слезах, Всех восходящих гонит, утесняя, И убивает на своих путях;

Она такая лютая и злая, Что ненасытно будет голодна, Вслед за едой еще сильней алкая.

Со всяческою тварью случена, Она премногих соблазнит, но славный Нагрянет Пес, и кончится она.

Не прах земной и не металл двусплавный, А честь, любовь и мудрость он вкусит, Меж войлоком и войлоком державный.

Италии он будет верный щит, Той, для которой умерла Камилла, И Эвриал, и Турн, и Нис убит. là onde 'nvidia prima dipartilla.

Свой бег волчица где бы ни стремила, Ее, нагнав, он заточит в Аду, Откуда зависть хищницу взманила.

И я тебе скажу в свою чреду: Иди за мной, и в вечные селенья Из этих мест тебя я приведу,

И ты услышишь вопли исступленья И древних духов, бедствующих там, О новой смерти тщетные моленья;

Потом увидишь тех, кто чужд скорбям Среди огня, в надежде приобщиться Когда-нибудь к блаженным племенам.

Но если выше ты захочешь взвиться, Тебя душа достойнейшая ждет: С ней ты пойдешь, а мы должны проститься;

Царь горних высей, возбраняя вход В свой город мне, врагу его устава, Тех не впускает, кто со мной идет.

Он всюду царь, но там его держава; Там град его, и там его престол; Блажен, кому открыта эта слава!»

«О мой поэт, - ему я речь повел, - Молю Творцом, чьей правды ты не ведал: Чтоб я от зла и гибели ушел,

Яви мне путь, о коем ты поведал, Дай врат Петровых мне увидеть свет И тех, кто душу вечной муке предал». Он двинулся, и я ему вослед.