Ну, это уже совершенно невыносимо. Весь, как есть, искусан злобой. Злюсь не так, как могли бы вы: как собака, лицо луны гололобой взял бы и все обвыл. Нервы, должно быть... Выйду, - погуляю. Но и на улице не успокоился ни на ком я. Какая-то прокричала про добрый вечер. Надо ответить: она - знакомая. Хочу. Чувствую - не могу по человечьи! Что это за безобразие? Сплю я, что ли? Ощупал себя: такой же, как был, лицо такое же, к какому привык. Тронул губу, а у меня из-под губы - клык! Скорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь. Бросился к дому, шаги удвоив. бережно огибаю полицейский пост, вдруг - оглушительное: "Городовой! - Хвост". Провел рукой и - остолбенел! Этого-то, всяких клыков почище, я и не заметил в бешенном скаче: у меня из-под пиджака развеерился хвостище и вьется сзади, большой, собачий! Что теперь? Один заорал, толпу растя. Второму прибавился третий, четвертый. Смяли старушенку. Она, крестясь, что-то кричала про черта. И когда, ощетинив в лицо усища-веники, толпа навалилась, огромная, злая, я стал на четвереньки и залаял: Гав! гав