Она ушла… Теперь в квартире похолодало. Здравствуй, минус! На потолке высоком пляшут огни от фар машин проезжих, за окнами пылает Невский – она любила эти танцы огня на потолке. А парню они теперь напоминают искристых фей из детских сказок, что никогда не воплотятся, огни Помпеи, что покрылась слоями толстыми. Помпея под тонной пепла сохранилась – и время стало там не властно! Эх, если бы они с подругой родились в городе Помпея, сейчас лежали бы, обнявшись… Вдвоем! Но он один в постели, и голова гудит от водки, и ухмыляется стыдливо за эти мысли. А в квартире все также, как и было, вроде: на полках книги и тетради, в шкафу стаканы и тарелки, висят на стенах полотенца. Но это все напоминает душой покинутое тело!
Он на балконе тихо курит. И Петербург в своей постели гранитной засыпает. Ветер не знает наших колыбельных, но в унисон с Невою тянет неясные нам, людям, песни.
И словно бы застыла в ожиданье пленительная северная ночь.