Сдержаться трудно в искушении минутненьком, В июльский полдень не напиться у реки. Мне так хотелось в малолетстве стать преступником, Жить общепринятым моралям вопреки!
Вскрывал в ребяческих я снах замки и головы, Не то, чтоб жадность, злоба иль к наживе страсть, Не находил в хорошем ничего веселого, А на плохое разевал как щука пасть.
Но жизнь с младенчества текла в другую сторону, Совсем не в ту, в какую страстно я хотел, Не позволяла на крыло подняться ворону И вместо карканья он канарейкой пел.
В детсаде, в школе, даже, черт возьми, на улице Мои друзья все были "пай", как на подбор, Никто из них не мог башку отрезать курице И не считал, что романтично слово "вор".
Такими был я окружен дегенератами! Сплошь фигуристы, шахматисты, скрипачи. Ни битых окон и ни анекдотов с матами, Ни двоек в четверти, хоть "Караул!" кричи.
Не били морды незнакомцам у парадного, Не пили пива даже в выхоные дни. Конечно, минус мне, но я из чувства стадного Жмя песне горло, делал также, как они.
Я не попробовал ни вермут, ни одеколон, Кривя душой, не вылезал с библиотек. Харкнуть хотелось самому себе мне в зеркало, Бычок на привязи был, а не человек!
Прошли года. Теперь я - рядовой доцентишка, Как серп по яйцам интелектуальный труд! И пусть коттедж есть, "Вольво", загранпаспорт, денежка, Готов взорвать свой ненавистный институт!
Жизнь позади, а вспомнить совершенно нечего, Семестры, лекции, студенты - скукота! Ночами хочется чего-то человечьего, Хотя бы грохнуть участкового мента.
Увы, не сбудутся уже мои желания, Не та натура, да и возраст, пыл иссяк. Убил в себе природный дар, талант, призвание, Поддался слабостям и жизнь прошла не так.
Быть может гены, а быть может воспитание Сыграли роль, не приучил себя к борьбе, Попал под провокационное влияние, А счастье не в деньгах, оно в самом себе!