В углу губ папироска подрагивала, Он давился, но пил, нам счастливым назло. Вся честная пивная понять не могла, Отчего его так развезло.
Эту душу не жизнь искалечила, Не с обиды, братишка, я пью. Я искал в этом городе женщину, Ту единственную свою.
Я искал в этом городе женщину, Ту единственную свою.
Поначалу, наверное, молод был, Много было, сам знаешь, чего. Были встречи и были проводы, Не хватало всегда одного.
От судьбы получая затрещины, Вот он я, сам не свой, на своем стою. Я ищу в этом городе женщину, Ту единственную свою.
Я ищу в этом городе женщину, Ту единственную свою.
Даже тени обрыдлой тоски не нашел, Когда вывернул наизнанку нутро. Пустота и такая, что нехорошо, Словно зря сорок лет прошло.
Как яйцо в руке раздавил стакан, И провел всей ладонью в стекле да в крови По лицу моему, – “чуешь какой обман В тех, которые не свои”.
И от всей души на весь зал заржал, Так что скулы чужим от обиды свело. Каждый биться желал потому, что не знал, Отчего его так развезло.
Я уже любой настоящий раз, С мясом рву лады - режься в кровь струна. Понимаешь, брат, ты все понимаешь, брат, Без своих нам здесь всем хана. Понимаешь, брат, ты все понимаешь, брат, Без своих нам здесь всем хана.
“Подожди”, – он скамью отстранил и встал, Заплатил, отвернувшись, меня за плечо потрепал, И побрел как домой на ближайший вокзал, Будто верный маршрут ее знал.
Что-то встало, как ком, поперек души, Вдруг мне некуда стало спешить. Шаг от пропасти до таких вершин, Что опять захотелось жить.
Я хотел окликнуть его, догнать, Чтобы верный спросить маршрут Женщин тех, что хотят и умеют ждать, Тех, которые ищут и пьют.
От судьбы получая затрещины, Вот он я, сам не свой, на своем стою. Я ищу в этом городе женщину, Ту единственную свою.
Я ищу в этом городе женщину, Ту единственную свою.