Они смеются, когда я читаю. А я подыхаю!!! Чё-то втирают, дают прикурить, Но разве так можно жить? Трава, героин и всё такое, дальние страны, любое приветствие - в спину нож, подлость, предательство, грязная ложь. Я улыбаюсь, киваю, смеюсь, говорю сам себе - не трусь, это пройдёт, как проходит зима, я понимаю - схожу с ума и жду, что услышу шаги на лестнице - лучше бы я, блядь, повесился. Всё таки Рэдт был прав. "- Лёха, это всё лай собак". Даю интервью и строю рожи, на что это, блядь, похоже? Типа такая вот, нахуй, звезда! Но я не хотел никогда быть чьим-то божком или, скажем, мишенью. Итак, я оцениваю положение очень реально и даже пристально. Спокойно, спокойно, спокойно - мне все повторяют перед концертом, но я обладаю рецептом, автоматической ручкой и словом, хотя не хотел ничего такого. Я ненавижу писать стихи, хороши они или плохи, с матами или без - я чувствую, что перелез через край той реальности, что не увидишь. Далее - тишина.