блядь и блядские песни поет, а глаза ее словно закаты застыли, и стыдно им дальше идти, все уродство распознано, и отрадно закатам тем, что на небе они, то ли в женеве, то ли в перми. и было бы стыдно перед людьми. коль еще были б люди. наступит на пятки осенним днем шелковый батальон, мы знаем все, что для русских Россия, Для вавилоняней - Вавилон. Мы так в поклонах тонули, И сыпались искры издерганных глаз, будто мы сексом с тобой утешали все вторичные нужды, типа смысла жизни для нас. ты огромный музей под открытым небом, обнаживший душу - более раздетый, я твой вечный экспонат из мелких деталей, ты убиваешь за горький шоколад и миндаль. если в прицеле твоем я цветы вижу, значит постмодерном здесь еще барыжат. культурное пространство из гвоздя и солнца, интуиция снова обманет социум. ожерелье из клыков собачьих, мой карманный будда на твоем плече плачет целься в меня, спаси сотни глупцов, пуля-дура, пуля озадачена.(2)
и если я разнесу твою голову, то наверно, с изяществом снайпера что давно уже палит по окнам нам, типа мы грешно, а он праведно. наши сны никогда не сбудутся, по периметрам, по развалинам, назови меня своей целью, и стреляй, это будет правильно.
крупнокалиберные надежды, с тобой пришли попрощаться ивы, ты умер голым, а родился в одежде, ты родился грустным, а умер счастливым. еще неизвестно, кто из нас прав, когда твои слюни подхватит ветер, ты вспомнишь, гневом себя обкончав, что ты - сигарета, а слюни пепел. корейские мальчики тянут колготки, ждут от тебя подарков, мой суженный, кого ты жалеешь, добрый дурак? им злой убийца, убийца нужен. в мире людей одинокие рельсы, я стану карениной в темноте песен арбениной, птицей в свободном падании, кошкой домашней, духовным растением. лишь бы не плыть по позорной реке. когда там теперь зацветут акации? на должность канцлера и бац-бац их, век провокаций, мама, я видела, как запретили мультипликацию. конопля накурилась людьми и плакала, она стала верить в иисуса и заговор, знаешь, почему ими космос любим, потому что луна - это маленький крым. поэтесс мы таких, раздвигающих мысли свои, навидалися вдоволь. попробуй и ты на вкус настоящей экзастанцеальной свободы. курок твой зашкварен, но, если уж, каждой твари по паре, я знаю, кого мне не жаль.
и если я разнесу твою голову, то наверно, с изяществом снайпера что давно уже палит по окнам нам, типа мы грешно, а он праведно. наши сны никогда не сбудутся, по периметрам, по развалинам, назови меня своей целью, и стреляй, это будет правильно.