Новое утро разбудит Париж Перезвоном Нотр-Дам Рыбацкий улов и базарный барыш В перезвоне Нотр-Дам, И басов многотонные громы Вторят маленьким колоколам Хотите понять этот город - Послушайте звон Собора Нотр-Дам
- Прислушайтесь, они прекрасны, верно? Сколько оттенков звука! Сколько изменчивых чувств! Потому что, друзья мои, они не звонят сами по себе. - Не звонят? - Нет, глупышка. Наверху, высоко-высоко, на той мрачной колокольне живет таинственный звонарь. Кто это создание? - Кто? - Что он такое? - Что? - И как он там оказался? - Как? - Тихо. Клопин вам расскажет эту историю. Это сказка - сказка о человеке и чудовище.
Город одет был в полночный туман У подножья Нотр-Дам
- Замолчит он, наконец? Нас поймают! - Тихо малыш.
Тихо скользила четверка цыган По реке близ Нотр-Дам
- 4 золотых за переправу. - Стоять!
Но захлопнулась крышка в ловушке, Кто-то шел по цыганским следам. Чья стальная рука тяжела Словно колокола...
- Судья Клод Фролло!
...собора Нотр-Дам
Был судья Клод Фролло Для борьбы с грехом рождён. Лишь в себе одном Не замечал порока он.
- Отвести этих мерзких цыган во дворец правосудия. - Эй, ты! Что ты прячешь? - Краденый товар. Отобрать у неё всё! - И она побежала.
- Убежище, умоляю, дайте нам убежище!
- Это ребёнок. А, чудовище!
- \"Стой!\" - крикнул архидьякон. - Это нечестивый демон, и я отправлю его обратно в ад, где ему и место.
Жизни невинной оборвана нить На ступенях Нотр-Дам .
- На мне нет вины: она бежала, я преследовал.
Душу вдвойне ты решил очернить На ступенях Нотр-Дам .
- Моя совесть чиста!
Можешь лгать себе сколько угодно, И своим же поверить словам, Но шепча оправданье, Не скрыть злодеянья от глаз От глаз собора Нотр-Дам
И к мольбам впервые Гордый Фролло не был глух. И объял холодный страх Его бессмертный дух.
- Что я должен сделать? - Воспитай его как своё дитя! - Что? Обременить себя этим уродливым? Так и быть, только пусть он живёт с тобой в соборе. - Живёт здесь? Где? - Где угодно.
Стоит скрыть его от всех И тайной окружить. На колокольне может быть.
- И кто знает, пути господни неисповедимы.
И пригоден станет Он однажды может быть, Чтоб мне служить.