Конец войны пришёлся на ноябрь. Дешёвая гостиница, шезлонги. Дождь, как у Брэдбери, распятые зонты. И не поверишь, мёрзнут перепонки. Я здесь два дня решительно один. Терзаюсь от капризов носоглотки. Лечиться не в привычку: всё само. Нет ничего прекрасней русской водки. Берлин, как и тогда, кирпич в кирпич. Хожу до ресторана и обратно. И девочки плющами вьют углы, Готовы и за марки, и бесплатно.
Я не могу ни с кем: прошло шесть лет. Измену чувствуешь уже в прихожей. Я знал их всех в лицо, я шёл в кино И спал, как в плащ-палатке, в макинтоше. Я был как мальчик, я такой сейчас, Нелепый для неё с момента встречи. Европа постарела и гниет. И равнодушна к винегрету речи. Я отпустил её, не знаю сам, Зачем. Она была одна такая. Со мной с тех пор всё было, всё прошло. Я струсил, каюсь, каюсь, каюсь.